Метод интроспекции
Интроспекция – это рефлексия, то есть направленность человека вглубь самого себя, что отличается от направленности во внешний мир. Главным методом интроспекции является самонаблюдение. Но здесь есть свой изъян – никто не может оценить правильность работы человека во время интроспекции, ведь по сути человек занимается субъективным наблюдением. Он оценивает самого себя так, как ему удобно. Здесь можно прибегать к различным формам психологических защит, чтобы не замечать в себе каких-то качеств.
Методы интроспекции делятся на виды:
- Аналитический – разбор чувств и эмоций на части, детали, до мелочей рассматривая их.
- Систематический – разбор своих чувств и мыслей после совершения конкретных действий, то есть постфактум.
- Феноменологический – описание своего внутреннего состояния без травматического его переживания.
Чтобы справиться с любой, даже самой сложной ситуацией, очень важно понимать собственные чувства. Когда вы понимаете, что злитесь, скучаете, обижаетесь и т
д., то вам легко определить причину возникновения данного чувства, а потом и пообщаться с самим собой по поводу того, насколько объективными являются эти причины.
На самом деле вы можете не злиться там, где обычно злитесь; не обижаться там, где обычно обижаетесь; не бояться, там, где привыкли бояться и т. д. Но для этого нужно сначала проследить эти чувства в себе, понять причины их возникновения и осознать, насколько порой они бывают глупыми, детскими или ненужными. Можно провести работу по тому, чтобы отрицательно не реагировать на какие-то события. А зачем лишний раз огорчаться? Ведь жизнь можно сделать праздником, если понять, что многие беды случаются по безобидным причинам.
Даже если причина вашего горя является серьезной и объективной, вы также имеете право не огорчаться по этому поводу. Кто вам сказал, что вы должны плакать, если кто-то умирает? Кому вы обязаны горевать, если от вас уходит любимый человек? Даже если причины являются серьезными, вы можете сами себе сказать: «Да, ситуация неприятная, мне хочется плакать, мстить, бить своего обидчика. Но я могу вообще никак не реагировать на эту ситуацию. Что произошло, то и произошло. Просто не буду об этом думать, а продолжу жить своей счастливой жизнью».
Пусть ваша жизнь будет независима от того, что делают другие люди. Станьте хозяевами своего счастья, которое зависит лишь от того, что делаете вы. С вами могут происходить неприятные ситуации, но вы имеете право выбирать, какие чувства и эмоции при этом испытывать. Ведь можно порадоваться уходу любимого человека («Теперь мне не придется делать то, что хотел только он (она), и быть таким, каким меня хотел он (она) видеть»; вы получили свободу для самопроявления) или быть равнодушными к тому, что вас не повысили в должности («И слава богу. Зато я смогу провести больше времени с любимыми мне людьми»).
Найдите положительное в той ситуации, которая обычно воспринимается отрицательно. И помните, что вы вольны выбирать не только чувства, но и людей, с которыми будете дальше общаться, места, которые в будущем будете посещать. Вы не обязаны поддерживать отношения с теми людьми, которые вас лишают счастья и радости. Лучше быть одному, чем общаться с теми, кто паразитирует на вашем стремлении достичь успеха и совершенства.
Эдвин Г. Боринг. История интроспекции Добавлено Psychology OnLine.Net 13.10.2008 (Правка 06.12.2009) Правильным, но громоздким названием этой статьи было бы такое: «История использования сознания в качестве средства для наблюдения в научной психологии». Если можно сказать, что сознательное переживание существует, тогда перед нами встает вопрос: не должна ли современная психология принимать во внимание данные о нем, как это было прежде? Моя работа могла бы называться даже так: «Что случилось с интроспекцией?» Один из распространенных ответов таков: интроспекция оказалась нежизнеспособной и потому постепенно стала сдавать свои позиции. Однако возможен и другой ответ: интроспекция все еще с нами, она находит себе применение в самых различных вариантах, и вербальный отчет — лишь один из них. Первое утверждение — о крахе интроспекции — можно признать верным, если речь идет о той интроспекции, которую разрабатывал Титченер в Корнелле в 1900— 1920 гг., тогда как второе — о замаскированной интроспекции — принимается современными исследователями, утверждающими, что понятие сознательного опыта имеет смысл лишь в том случае, если оно определено на операциональном уровне. Дуализм
Вера в существование сознательной психики (conscious mind) у человека так же стара, как философия и вера в бессмертие души — этой бессмертной части человека, который не есть одно лишь бренное тело. Отсюда и случилось, что нечто сознательное — это обычно лишь одна составляющая в дуалистической контраверзе, например дух — в противоположность материи, рациональное — в противоположность иррациональному, цель — механизму. Были и психологические монисты, например Ламетри [44], материалист, который в 1748 г. утверждал, что человек — это машина (чем навлек на себя проклятие теологов), но даже он гораздо больше преуспел в редукции психических состояний, выделенных дуализмом, к их телесной основе, нежели в описании человека без обращения к дуализму. Догма о бессмертии души и длительное господство богословия неизбежно повлияли на психологию. Термины для обозначения души и психики не различаются во французском и немецком языках (Гате; Seele), а также в греческом и латыни (psyshe, nous; anima, mens) так четко, как в переводе на английский. Именно способность мышления претендовала на бессмертие, и Декарт, ревностный католик, наделяет человека разумной душой, созданной из непротяженной вечной субстанции, и приходит к выводу, что животные — это мертвые бездушные автоматы [20]. Таким образом, Декарт стал родоначальником как дуалистической линии (с использованием интроспекции применительно к сознанию), так и объективного подхода (с механистическим пониманием рефлекса). Английский эмпиризм закрепил дуализм и утвердил понятие сознания в психологии. Локк, Беркли, Юм, Гартли, Рид, Стюарт, Томас Браун, оба Милля и Бэн — все они различными способами описывали то, как разум приходит к пониманию внешнего мира. Они признавали базовую дихотомию «дух — материя». Сейчас считается, что этим философам принадлежит честь открытия ассоциации, которая определяет отношения между элементами, составляющими разум или сознание [8. Р. 157—245]. Не было прежде (и не найдено поныне) подходящего термина для обозначения нематериальной части дихотомии «дух — материя». Джемс сетовал по этому поводу в 1890 г. [32, I. Р. 185—187]. Чаще, всего используется или термин «душа» (mind; Seele), или сознание (consciousness; BewuBtheit). Психологи XIX столетия обозначали эту дихотомию как психофизический параллелизм, и эта догма столь твердо запечатлелась в психологическом мышлении, что американская «операциональная революция» текущего столетия смогла победить, лишь преодолев громадные трудности. Здесь едва ли стоит особенно вдаваться в подробности, описывая историю веры в то, что мы называем сознанием. Многие столетия существование сознания казалось очевидным, само собой разумеющимся фактом, основной, неоспоримой реальностью нашего собственного бытия. «Cogito, ergo sum», — сказал Декарт. Джемс обобщил это так [32, I. Р. 185]: «Интроспективное наблюдение — вот то, на что нам следует полагаться в первую очередь, главным образом и всегда. Понятие «интроспекция» необходимо четко определить — оно означает, очевидно, смотрение в собственную душу и отчет о том, что мы там открываем. Каждый согласится, что мы обнаруживаем при этом состояния сознания. Насколько мне известно, наличие таких состояний еще ни один критик не подвергал сомнению, каким бы скептиком ни был он в других отношениях. Существование познания такого рода есть незыблемый факт, в то время как в отношении других явлений нередко случается, что в сфере философского сомнения они вдруг теряют ясность своих очертаний. Все люди непоколебимо уверены, что они ощущают себя мыслящими, что они могут отличать свои психические, состояния (такие, как внутренняя активность или страсть) от объектов, вызывающих эти состояния. Я считаю эту уверенность самым фундаментальным постулатом психологии и отвергаю какое-либо исследование этой уверенности как слишком метафизическое». В целом философы, физиологи и физики, заложившие основы новой экспериментальной психологии в 1850— 1870 гг. — Фехнер, Лотце, Гельмгольц, Вундт, Геринг, Мах и их сотрудники, — были сторонниками концепции психофизического параллелизма, которые вполне согласились бы с точкой зрения Джемса. Психология (даже новая «физиологическая психология»), в сущности, изучала сознание, и ее главным методом была интроспекция. Физиология потому сомкнулась с психологией, что «параллелисты» верили положению, высказанному Гексли: «нет психического без нервного» [30], и поэтому использовали оборудование физиологической лаборатории для контроля стимуляции и записи эффектов нервных ответов. Так что же такое интроспекция (innere Wahrnehmung)? Существует множество мнений относительно того, каким образом сознание наблюдает свои собственные процессы, их история берет начало еще от Аристотеля и Платона. Эйслер обобщил взгляды 84 авторов на эту тему от Аристотеля до начала нынешнего столетия [21, III. Р. 1735—1742]. Локк, основатель эмпиризма, утверждал, что все идеи — следует говорить: «содержания сознания» — возникают или посредством чувственного опыта, который доставляет знания о внешнем мире, или посредством рефлексии — внутреннего чувства, дающего знание о собственных действиях души. Ранние эмпиристы считали, что ни ощущение, ни рефлексия не могут вводить человека в заблуждение. Сформировалось убеждение, что иметь сознательное переживание значит то же, что знать о том, что ты его имеешь. Это позволило Вундту, строившему свою новую систематическую физиологическую психологию на основе английского сенсуализма, решительно определить интроспекцию как непосредственный опыт [98. Р. 1—6]. Он полагал, что факты физической науки опосредованы и производны с помощью умозаключений от выводов непосредственного опыта, в котором и через которое они непосредственно даны и составляют субъективный предмет психологии. Эта точка зрения наводит на мысль, что, по Вундту, интроспекция не может «обманывать», однако на деле мы видим здесь противоречие, поскольку в Вундтовой лаборатории уделялось большое внимание тренировке способности к интроспективному наблюдению и точному описанию сознания. Брентано писал в 1874 г.: «Феномены, постижимые умственно, верны сами по себе. Поскольку они возникают, постольку они существуют в действительности. Кто откажется признать в этом огромное преимущество психологии над физическими науками?» [12, 1. Р. 131 — 203]. Джемс заметил на это: «Если бы иметь чувства или мысли в их непосредственной данности было бы вполне достаточно, то дитя в колыбели было бы психологом и к тому же непогрешимым!» [32, 1. Р. 189]. Огюст Конт, основатель позитивизма, дал классическое возражение против очевидной адекватности непосредственного переживания, указав, что интроспекция, будучи деятельностью души, будет всегда находить душу, занятую интроспекцией, но никогда — какими-то другими из разнообразных деятельностей. По сути аргумент Конта гораздо больше, чем просто игра слов. Он соответствует утверждению, что интроспекция — не процедура, а только лишь признание того факта, что знание, однажды данное, существует как знание. Конт жаловался, словно бихевиорист XIX в., что интроспекция недостоверна, что она дает описания, которые часто не могут быть проверены, что во многих отношениях ее данным не хватает позитивного характера, требуемого наукой. Д. С. Милль ответил на возражения Конта и утверждал, что интроспекция — это процесс, который требует тренировки для обеспечения достоверности. Она не является строго непосредственной, поскольку включает память — возможно, непосредственную память, тем не менее непосредственные воспоминания — это не есть данные сами по себе, и здесь возникает вероятность ошибки [53. Р, 64]. По поводу этого вопроса в целом смотри блестящие рассуждения Джемса [32, 1. Р. 187—192]. Точка зрения Милля подкреплена современным пониманием того, что почти невозможно отличить анестезию от непосредственной антероградной амнезии: человек, чья память длится 1 секунду, имеет столь же глубоко ущербную способность к интроспекции, поскольку практически он бессознателен так же, как любой реагирующий организм или машина.
Классическая интроспекция
Можно считать классической интроспекцию, которая была определена через достаточно формальные правила и принципы и возникла непосредственно из ранних исследований Вундтовой лаборатории в Лейпциге. Конечно, для интроспекции нет каких-либо неизменных правил. Великим людям свойственно не соглашаться друг с другом и изменять свои позиции. Тем не менее по существу и Вундт, и Кюльпе до его отъезда из Лейпцига, и Г. Э. Мюллер в Гёттингене, и Титченер в Корнелле, и многие другие менее важные «интроспекционисты», признававшие первенство этих ученых, были едины. Штумпф в Берлине придерживался менее строгих принципов, а более поздняя интроспекционистская доктрина Кюльпе, развитая им после того, как он пришел в Вюрцбург, противостоит Вундту и Титченеру. Классическая интроспекция в общем смысле — это убеждение, что описание сознания обнаруживает комплексы, образуемые системой сенсорных элементов. Именно против этой доктрины восстали Кюльпе в Вюрцбурге, бихевиористы под руководством Уотсона и гештальтпсихологи по инициативе Вертгеймера. Интроспекционизм получил свой «-изм» потому, что восставшие новые школы нуждались в ясном и четком обозначении оснований, которым они противопоставляли собственные, принципиально новые черты. Ни один сторонник интроспекции как базового метода психологии никогда не называл себя интроспекционистом. Обычно он называл себя психологом. Вундт, пытавшийся утвердить новую психологию как науку, обратился к химии как к ее модели. Следствием этого выбора явился элементаризм его системы, дополненный ассоцианизмом в целях обеспечения задач синтеза. Психологические атомы — это ощущения (чистые ощущения) и, возможно, также простые чувства и образы. Психологические молекулы — это представления (Vorstellngen) и более сложные образования (Verbindungen). Поскольку взгляды Вундта относительно простых чувств и образов менялись с течением времени, именно ощущения стали постоянной «материей» всех хороших описаний сознания. Так, спустя полвека Титченер заключает, что «сенсорные» (sensory) — прилагательное, которое наилучшим образом обозначает природу содержаний сознания [85. Р. 259—268]. Своим пониманием интроспекции Вундт зафиксировал элементаризм и сенсуализм, и в дальнейшем интроспекционизм в своих лабораториях неизменно обнаруживал сенсорные элементы, поскольку они были результатами «хорошего» наблюдения. Разумно предположить, что сама атмосфера этой лаборатории и местная культурная традиция сделали больше для увековечения этих представлений, чем доводы в защиту наблюдения, приводимые в публикациях. Хотя Вундт определил предметом психологии непосредственный опыт [97; 98. Р. 1—6], он все-таки отличал интроспекцию (Selbstbeobachtung) и внутреннее восприятие (innere Wahrnehmung). Внутреннее восприятие может быть ценным само по себе, но это еще не наука. Вундт настаивал на тренировке испытуемых. Даже в экспериментах на время реакции в лейпцигской лаборатории испытуемые должны были долго тренироваться для выполнения предписанных актов перцепции, апперцепции, узнавания, различения, суждения, выбора и т. п., а также сразу сообщать, когда сознание отклоняется от требуемых задач. Так, Вундт указывал, что ни один испытуемый, который выполнил менее 10 ООО интроспективно проконтролированных реакций, не подходит как источник сведений для публикации из его лаборатории. Некоторые американцы, Кеттел в их числе, считали, однако, что психика нетренированного испытуемого тоже может представлять интерес для психологии, и позднее по этому поводу возникла небольшая дискуссия между Болдуином и Титченером [8. Р. 413, 556]. В целом понимание интроспекции Вундтом было гораздо либеральней, чем обычно думают: в формальной интроспекции он оставил место и для ретроспекции, и для непрямого отчета. Гораздо менее податлив он был в отношении элементов и их сенсорной природы. Событием для интроспекции явилось принятие концепции, согласно которой физика и психология отличаются друг от друга не фундаментальным материалом, но лишь точками зрения на него. Мах в 1886 г. выдвинул положение о том, что опыт («ощущение») составляет предмет всех наук [48], а Авенариус несколькими годами позднее — что психология рассматривает опыт, зависящий от функционирования нервной системы (он назвал ее «системой С»), а физика — как независящий от нее [3]. Затем, когда эти два философа согласились, что между ними нет противоречий, они оказали большое влияние на Кюльпе и Титченера, находившихся тогда в Лейпциге. Кюльпе в своем учебнике 1893 года представил это различие между психологией и естественными науками как различие в точках зрения [41. Р. 9—13], но Титченер придал ему особенно большое значение. В 1910 г. он говорил, что данные интроспекции — это «общая сумма человеческого опыта, рассматриваемого в зависимости от переживающего субъекта» [79. Р. 1—25], а позже он смог написать формулу: интроспекция = психологическое (ясное переживание -> отчет), что означает: интроспекция есть наличие ясного (clear) переживания с психологической точки зрения и отчет о нем тоже с психологической точки зрения [83. Р. 1—26]. Замените психологическое на физическое, и вы получите формулу для физики. Избитый пример интроспекции — иллюзия: случай, когда восприятие отличается в каком-то отношении от стимула-объекта. В восприятии переживание рассматривается как раз так, как оно протекает, в зависимости от характера восприятия воспринимающим лицом, т. е. в зависимости от деятельности его нервной системы. Испытуемый должен отвлечься от физической фактуры объекта. Пусть физик обращается к ней с помощью измерения и прочих физических методик. Титченер отстаивал такой взгляд на это различие всю свою жизнь [85. Р. 259—268]. Именно Кюльпе расщепил психологический атом Вундта, разложив ощущение на четыре неделимых, но независимо изменяющихся свойства: качество, интенсивность, протяженность и длительность [41. Р. 30— 38]. Позднее этот взгляд разделял Титченер [6. Р. 17— 35]. Одна из наиболее всесторонних дискуссий по проблемам интроспекции была начата эрудитом Мюллером в 1911 г. [55. Р. 61 — 176]. Он оказался еще более либеральным, чем Вундт, и оставил место для всех непрямых и ретроспективных форм интроспекции. Будучи главным образом заинтересованным в приложении интроспекции к исследованиям памяти, он различал между настоящим воспоминанием о прошлой апперцепции прошедшего события и настоящей апперцепцией настоящего воспоминания о прошедшем событии важное различение, поскольку о текущей апперцепции можно расспросить, а прошлая апперцепция зафиксируется и не сможет больше служить предметом исследования. Не кто иной, как Титченер наложил самое большое ограничение на интроспекцию, потребовав исключить значения из всех описаний сознания. Поначалу Титченер держал это представление про себя, называя появляющиеся в отчетах значения ошибками стимула. Он настаивал на том, что тренированный испытуемый, принявший психологическую точку зрения, описывает сознание (зависимый опыт) и не делает попыток описать стимул-объект (независимый опыт, данный с точки зрения физики) [5; 79. Р. 22]. После того как Кюльпе попытался обнаружить безобразные (нечувственные) мысли в сознательных процессах суждения, действия и других мыслительных процессах, Титченер построил свою критику этих положений на запрете использовать какие бы то ни было значения в данных интроспекции [80]. Он доказывал, что прямое описание {Beschreibung, cognitio rei) дало бы разновидность сенсорных содержаний, ставших стандартными в классической интроспекции, и что заключения о данных сознания {Kundgabe, cognitio circa rem) — это значения, которые не существуют в виде наблюдаемых сенсорных процессов [81; 82]. Отсюда его психология даже получила название экзистенциональной, потому что он был убежден, что значения, выступающие как предположения, лишены положительного характера, который имеют ощущения и образы как экзистенциональные данные. Никогда не было полностью правильным утверждение, что интроспекция — это фотография и что она разрабатывалась без помощи предположений и значений. Обратимся к типичным интроспективным исследованиям Титченера [16; 25; 28; 31; 58; 59; 64]. Налицо чересчур очень большая зависимость от ретроспекции. Порой требовалось 20 минут на то, чтобы описать продолжавшееся 1,5 секунды состояние сознания, и в течение этого времени испытуемый ломал голову, силясь вспомнить, что же на самом деле случилось более чем за 1000 секунд до этого, опираясь, естественно, на предположения. На Йельской встрече АРА в 1913 г. J. W. Baird с большим энтузиазмом подготовил публичную демонстрацию интроспекции в исполнении обученного (trained) испытуемого, но представление не получилось впечатляющим. Интроспекция со сведенным к минимуму количеством предложений и значений вылилась в занудное перечисление сенсорных элементов, которые, как считалось, не обладали почти никакой функциональной ценностью для организма и потому не представляли интереса, особенно для американских ученых. Классическая интроспекция, как мне кажется, утратила свой блеск после смерти Титченера в 1927 г., поскольку продемонстрировала функциональную бесполезность, казалась скучной и к тому же была недостоверной. Самому духу лабораторных исследований присущ описательный подход, так что то, что получено в одной лаборатории, невозможно проверить в другой: невозможно удостовериться в истинности интроспективных отчетов о состояниях сознания, сопровождающих действие, чувство, выбор и суждение. Поэтому не приходится удивляться, что Кюльпе, Уотсон и Вертгеймер, все в течение одного десятилетия (1904—1913), энергично выступили против оков этого идеалистического, но жесткого педантизма.
Описание неощутимого
То, что получило название систематической экспериментальной интроспекции, развивалось в Вюрцбурге в 1901 — 1905 гг. под руководством Кюльпе [8. Р. 101 — 410, 433—435]. Кюльпе, испытавший, подобно Титченеру, влияние позитивизма Маха, переехал из Лейпцига в Вюрцбург с убеждением, что экспериментальная психология должна изучать также и мышление. Новая экспериментальная психология умела обращаться с ощущением, восприятием и реакцией, а Эббингауз в 1885 г. добавил к этому списку память. Вундт сказал, что мысль не может быть изучена экспериментально. Однако позитивист Кюльпе был уверен, что ему надо лишь найти испытуемых, готовых мыслить в контролируемых условиях, а затем получить у них интроспективный отчет о мыслительных процессах. Последовала блестящая серия работ, выполненных учениками Кюльпе: Майером и Ортом по ассоциации (1901), Марбе по суждению, Ортом по чувству (1903), Уоттом по мышлению (1905), Ахом по действию и мышлению (1905). В каждой из этих работ утверждалось, что так называемая классическая интроспекция не соответствует ни одной из названных проблем. Майер и Орт описали цепочку ассоциированных образов в процессе мышления, но не обнаружили в интроспекции никаких указаний на то, как мысль направляется к своей цели [50]. Марбе нашел, что если суждения можно легко выражать в терминах образов, то интроспекция не дает ни малейшего намека на то, как и почему они сформированы [49]. В исследованиях Орта чувство «сопротивлялось» интроспективному анализу, так что ему пришлось изобрести не вполне ясный термин сознательное отношение, чтобы описать эмоциональную (affective) жизнь. У его испытуемых чувства, конечно, не проявлялись в виде ощущений или образов. Уотт и Ах независимо друг от друга пришли к взаимно согласующимся результатам. Уотт, дабы сделать интроспекцию эффективнее, изобрел прием дробления (fractionation): он разделял психологическое событие (event) на несколько следующих один за другим периодов и исследовал каждый из них в отдельности, тем самым добивался редукции памяти и заключений (inference), которые включались в интроспективный отчет. И все же сущность мышления оставалась для него неуловимой, пока он не понял, наконец, что целенаправленность мышления задается задачей или инструкцией (он называл это задачей — Aufgabe), которую испытуемый принял до того, как начался процесс его мышления [92]. Ах развил понятие детерминирующей тенденции как ведущего бессознательного принципа, который направляет сознательные процессы по заранее заданному руслу в направлении решения задачи. Он же разработал процедуру дробления с хроноскопическим контролем и дал формулировку метода — систематическая экспериментальная интроспекция. И детерминирующая тенденция, сама по себе неосознаваемая, и сознательные процессы, ею направляемые, оказались для испытуемых Аха непредставимыми в терминах классической интроспекции, т. е. на языке ощущений и образов. Для этих смутных, ускользающих содержаний сознания Аху пришлось ввести термин сознаваемость, а его испытуемые научились описывать свое сознание в терминах ненаглядных переживаний сознания (unanschauliche BewBtheiten — нем.) [1]. Представители вюрцбургской школы полагали, что с помощью метода интроспекции они открыли новый вид психических элементов, но понятие сознанности не получило статуса признанного в отношении ощущения и образа. Вместо этого говорили об открытии вюрцбургской школой безобразного мышления, и многие именно это ставили ей в упрек: открытие носит чисто негативный характер, пусть мысли — это не образы, но что же они такое? Титченер, правда, считал, что он знает ответ на этот вопрос. По Титченеру, мысли, о которых говорят вюрцбуржцы, представляют собой отчасти сознательные отношения (attitudes), которые являются смутными, мимолетными паттернами ощущений и образов, отчасти — значениями и суждениями, которые должны быть исключены из психологии, ибо задача их изучения не является адекватной описанию [80]. С высоты прошедших 40 лет мы видим, что главный вклад этой школы — это понимание важности неосознанной задачи и детерминирующей тенденции. Течение мысли детерминируется неосознанно — вот вывод, который был подготовлен духом времени в период его открытия: тогда же Фрейд обнаружил, что область мотивации обычно недоступна интроспекции. Однако вывод Кюльпе несколько отличался от такого понимания. Он считал, что наличие едва уловимых сознанностей в сознании установлено достоверно, но при этом называл их функциями, чтобы отличить от ощущений и образов классической интроспекции, которые называл содержаниями [43]. Функция и содержание — вот два вида данных о сознании, составляющие вместе то, что обозначается как двухчастная психология позднего Кюльпе. Так своим выбором Кюльпе объединял интроспекцию Вундта с интроспекцией Брентано. Он также способствовал грядущему протесту против Вундтовой интроспекции со стороны гештальтпсихологии.
Осознанность умственной активности
В то время почти все философы и психологи были дуалистами, а большинство психологов к тому же еще и психофизическими параллелистами. Если вы полагаете, что явления сознания зависят от процессов в мозгу, но полностью отделены и отличны от них, тогда вы должны допускать и некоторый род интроспекции или внутреннего восприятия, посредством которого вы получаете свидетельства о психических явлениях. Бихевиористский монизм XX в. был неизвестен в XIX в. Вера в некоторый род интроспекции была общей и для психологии, и для обыденного сознания. Обращение к интроспекции было особенно важно для психологии акта, которая заявляла, что тщательное и беспристрастное исследование сознания показывает, что оно состоит не из стабильных элементов, подобных образам и ощущениям, но из интенциональных актов, направляемых на объект, или актов, сознательно устремляемых к цели [8. Р, 439—456, 715—721]. Мы уже видели, что Брентано защищал интроспекцию как самодостоверную (self-validating). Он был представителем интенциональной психологии акта и, будучи современником Вундта, сформулировал дилемму между вунДторскими элементами сознания и своими актами [12]. Брентано оказал влияние на субъект-объектно-конативную психологию (волевого действия) Джеймса Уорда 1886 г., пересмотренную им в 1918 г. [87], а Уорд повлиял на Макдугалла, который, несмотря на то, что уже раз определили психологию как науку о поведении, разработал в 1923 году целевую психологию — такую систему, в которой цель и стремление выступили характеристикой любой психической активности [51]. В Германии Штумпф, стимулируемый учением Брентано о психических актах и аргументами Гуссерля в пользу феноменологии как наипростейшего описания опыта [29], пришел к выводу, что вундтовская интроспекция производит данные феноменологии, однако собственно психология скорее всего состоит из актов (Брентано), или, как Штумф называл их, психических функций [76]. Таким образом, будет правильно сказать, что к 1915 году и Штумф и Кюльпе верили, что существуют два рода интроспективных данных: с одной стороны, феномены (Штумпф) и элементы (Кюльпе), с другой — оба верили в функции (акты). Кюльпе был склонен думать, что функции наблюдаются ретроспективно (ruckschauende Selbstbeobachtung), а элементы — немедленно (anschauende Selbstbeobachtung) [43. Р 42—45]. За исключением Титченера и его сподвижников, американская психология все время стремилась быть практической и функциональной в дарвиновском смысле. Как таковой ей было предопределено стать бихевиористской. Поэтому интересно отметить, что ранняя американская функциональная психология Джемса, Дьюи, Энджелла и чикагской школы была интроспективной. Организмы приобрели сознание вследствие его адаптивной функции, гласил их довод. «Когда ровное течение привычного действия прерывается внешними событиями, тогда, чтобы решить проблемы организма, — говорил Джейли Энджелл, — включается сознание» [29. Р. 276—278]. Именно в силу того, что функциональная психология рассматривала данные сознания как нечто существенное для понимания приспособления человека к своему окружению, Уотсон, закладывая основы бихевиоризма, провозгласил, что он столь же против функциональной психологии, сколь и против интроспекционизма.
Феноменологическое описание
Следующий протест против устоев классической интроспекции связан с открытиями гештальтпсихологии, вообще говоря, с открытиями Вертгеймера, изложенными в его работе в 1912 г. по восприятию движения [94]. Вертгеймер исследовал условия возникновения видимого движения. Оказывается, можно наблюдать движение и тогда, когда стимульный объект не движется, как в случае дискретного стимула, т. е. видимое движение — это явление сознания, а не физическое явление. Классическая интроспекция потребовала бы описывать воспринимаемое движение в терминах или элементов сознания, или умственных процессов, или образов и ощущений, или, возможно, качеств ощущений. Однако Вертгеймер думал, что любое обращение в анализе к этим понятиям будет излишним. Воспринимаемое движение может быть признано само по себе, условия, вызвавшие его, можно изучить — зачем же тогда возиться с этими лейпцигскими видимостями объяснения? Так как видимое движение, таким образом, может быть немедленно принято как идентифицируемый феномен, Вертгеймер назвал его «фи-феноменом». В 1912 г. идея феноменологии витала в воздухе. Гуссерль использовал этот термин для обозначения свободного беспристрастного описания опыта («бытия») [29] — Штумпф перенял его [76]. Таким образом, Кёлер и другие психологи стали говорить о данных прямого опыта всегда как о феноменах, избегая всех тех слов, что ассоциировались с классической интроспекцией. Позднее именно такое феноменологическое наблюдение стало техникой, сменившей интроспекцию [8. Р; 601—607]. Эта Magna Carta феноменологии вскоре вызвала к жизни множество хороших исследований в большинстве своем по проблемам восприятия. Работа Катца по константности яркости [34], выполненная в лаборатории Г. Э. Мюллера, даже несколько предшествовала работе Вертгеймера, а классическое исследование фигуры и фона Рубина [68] появилось лишь немного позже, Началась целая серия поисков законов восприятия формы — исследований, в которых были введены новые описательные понятия, как-то: организация и артикуляция, и новые функциональные понятия, такие, как близость, замкнутость, перенос и константность [8. Р. 611—614]. Почти все эти исследования восприятия проводились в духе дуализма. Это выражалось в попытках отыскать стимульные условия или же структуры мозга, необходимые и достаточные для осуществления процесса восприятия. Вертгеймер, Кёлер и Коффка — все они поддерживали принцип изоморфизма, т. е. гипотезу о том, что структура поля восприятия топологически подобна структуре поля соответствующих процессов мозга, и, хотя ни гештальтпсихология, ни экспериментальная феноменология не выдвигают изоморфизм в качестве базового понятия, тем не менее изоморфизм требует определенного дуализма. И таким образом, оба явления восприятия и физиологические процессы мозга объединяются этим термином в психофизиологическом соответствии друг другу. Прекрасная книга Кёлера 1920 г. «Физические гештальты» отстаивала именно эту точку зрения [36]. Одновременно с тем, как гештальтпсихология набирала силу, слабела классическая интроспекция. Работа Вертгеймера по феноменальному движению появилась в 1912 г. [94]. Кюльпе умер в 1915 г. Кёлер работал с обезьянами на острове Тенериф во время первой мировой войны, тогда же он применил новые феноменологические принципы к описанию психологии обезьян [35]. Студенты Коффки были заняты публикациями статей по проблемам восприятия. В 1920 г. умер Вундт, т. е. в тот год, когда Кёлер опубликовал «Физические гештальты» [36]. В 1922 г. Кёлер прибыл в Берлин, чтобы сменить Штумпфа. В 1921 г. гештальтпсихологи начали издавать новый журнал «Psychologische Forshung», отражающий их интересы, Вертгеймер использовал страницы его ранних выпусков для выступлений против классической интроспекции [94]. Коффка изложил их суть на английском языке для американцев в 1922 г. [38]. В 1927 г. умер Титченер. «Гештальтпсихология» Кёлера появилась в 1929 г. [37], а «Принципы» Коффки — в 1935 г. [39]. Можно сказать, что к 1930 г. феноменологическое наблюдение одержало победу над классической интроспекцией. Гитлер был причиной того, что способные плодотворно работать гештальтпсихологи переехали в Америку. Победа феноменологии, которой способствовала смерть Титченера, не была триумфальной, так как другие силы толкали американскую психологию к бихевиоризму. Тем не менее феноменология оставалась не только уважаемой, но и оказывалась полезной при разработке многих психологических проблем, о чем свидетельствует недавнее феноменологическое исследование видимого мира, выполненное Гибсоном [26]. Итак, здесь мы подошли к тому, что можем сказать: интроспекция все еще практикуется, если не ограничивать термин интроспекция его корнелльско-лейпцигским значением.
Описание | Правильным, но громоздким названием этой статьи было бы такое: «История использования сознания в качестве средства для наблюдения в научной психологии». Если можно сказать, что сознательное переживание существует, тогда перед нами встает вопрос: не должна ли современная психология принимать во внимание данные о нем, как это было прежде? Моя работа могла бы называться даже так: «Что случилось с интроспекцией?» Один из распространенных ответов таков: интроспекция оказалась нежизнеспособной и потому постепенно стала сдавать свои позиции. Однако возможен и другой ответ: интроспекция все еще с нами, она находит себе применение в самых различных вариантах, и вербальный отчет — лишь один из них. |
Рейтинг |
0/5 на основе 0 голосов. Медианный рейтинг 0. |
Теги | boring, introspection, soznanie, сознание, интроспекция |
Просмотры | . В среднем в день. |
Близкие статьи | |
Похожие статьи | Эдвин Боринг (1886— 1968) История бихевиоризма История гадания по руке. К.Дж. Герген. Социальная психология как история История психологии. Программа-минимум кандидатского экзамена |
Что такое интроспекция?
Интроспекция – это способ обращения человека вглубь самого себя с целью самопознания. Это самонаблюдение, самопознание, самоанализ с целью не осудить или дать оценку, а с целью понять самого себя. Вот чем интроспекция отличается от угрызений совести, когда человек начинает копаться в самом себе, а потом еще отрицательно оценивать свои мотивы и поступки, считать их неправильными.
Интроспекция – это способ познать самого себя. Для этого человек должен просто наблюдать за своими психическими процессами, возникновением желаний, эмоций и пр. Здесь не нужно ничего оценивать и осуждать. Нужно просто наблюдать. Если все делать правильно, то можно не просто понять себя, но и осознать, почему вы совершили так много ошибок, что вами управляет. Когда человек понимает самого себя, он может измениться в том направлении, в котором он сам пожелает.
Для того чтобы принять себя такими, какие вы есть, нужно начать с прощения. Все люди совершают ошибки. Порой человек винит себя больше, чем это делают другие люди. Порой только вы считаете себя в чем-то виноватыми, а другие люди вообще не держат на вас зла. Поэтому нужно сначала простить самих себя, чтобы увидеть, винят вас другие люди или нет.
Извиняясь перед кем-либо, люди порой сами себя не прощают. Как можно вас извинить, если вы сами себя во всем вините? Другие люди могут вас уже давным-давно простить, а вы продолжаете думать, будто они на вас обижаются. А знаете, почему так происходит? Потому что вы сами себя вините и от этого переносите свои мысли на других людей. Вас уже все простили, но вам кажется, будто на вас обижаются, потому что вы не прощаете самих себя. Это называется «перенос», когда вы проецируете собственные мысли на других людей, думая, что они думают о вас точно так же, как и вы — сами о себе.
Простите для начала самих себя. Порой не нужно просить прощения у других людей. Иногда не нужно тратить свое время и нервы на получение прощения от окружающих. Самое главное – не винить самого себя. Пока вы вините себя и не прощаете, вам не помогут даже извинения других людей. Но если вы себя простите, то вам могут даже не понадобиться слова «прощаю» от окружающих.
Самое главное – прости самих себя. Тогда становится ясным, нужно ли тратить время на получение прощения от других людей или они уже вас давным-давно простили.
В процессе интроспекции важно не переусердствовать. Ведь человек может удариться в другую крайность – самокопание
Нужно себя не оценивать и не осуждать или восхвалять, а просто познавать, словно наблюдая со стороны. Если вы начнете заниматься самокопанием, то будете руководствоваться желанием найти в себе какой-то изъян и укорять себя за его наличие.
Современная психология, интроспекция и рефлексия
В нынешних условиях интроспекция воспринимается как исторический этап развития психологических экспериментов. Теперь психологи проводят исследования с точностью до наоборот. По аналогии с классическим примером ранней психологии, интроспекция в которой занимала главенствующее место, берется тот же самый предмет – красное яблоко. Но испытуемый должен сказать, что именно он держит в руке, не вдаваясь в аналитические изыски. Только так можно анализировать психологическое состояние человека на момент эксперимента. Аналитическая интроспекция и самонаблюдение на сегодняшний день – понятия различные. Постижение фактов собственного сознания именуется моноспекцией, а рефлексию заменяет прямое знание.
Психолог экспериментатор, при проведении тестового задания полагается на собственную изощренность ума, а не на замысловатые умозаключения испытуемого. Только в этом отношении метод интроспекции используется как инструмент собственного познания, и данные самонаблюдения представляют собой не что иное, как профессиональный опыт.
Относительно теории раздвоения сознания у психиатров сложилось несколько иное мнение, которое выражается в четкой формулировке – шизофрения. Что касается самопознания, оно не имеет к интроспекции никакого отношения.
Место метода в философии
В философии интроспекция – это основа психологической методологии ретроспективного направления данной науки. Суть метода интроспекции по Августину в том, чтобы освобождать сознание и систематизировать чувства человека, с чем соглашались его ученики. Зацикленность на собственных эмоциях может препятствовать нормальным межличностным отношениям.
Интроспекция в переводе означает «самонаблюдение», которое в философии помогает человеку усмирить бурю чувств внутри себя. Интроспекция как метод исследования в психологии лежит в основе познания человеком собственных личностных особенностей.
Описание метода
Интроспекция очень полезна в познании человеком себя самого и своей деятельности. Этот метод практичный, он не требует дополнительных эталонов и инструментов. Его самое весомое преимущество перед другими методами заключается в том, что никто и никаким способом не может узнать человека лучше, чем он сам себя.
Метод очень хорош тем, что человек нуждается только в собственной помощи и желании. Он должен хотеть познать себя, уделить этому время.
Но у метода есть и недостатки, самые серьезные из них:
- Необъективность – человек может преувеличивать, приукрашивать или не замечать, какие-то черты, искажая картину того, что видит в себе.
- Субъективность – человек воспринимает свой внутренний мир таким, каким ему очень хочется его видеть, то есть может скрыть какие-то аспекты.
Взрослые люди, как считал Локка, совершают такие основные действия:
- Познание окружающей действительности.
- Переработка информации, полученной из этой действительности.
Дети вообще не способны осуществлять интроспекцию, так как их психика не достаточно сформирована.
Проблема самонаблюдения
В ходе многочисленных испытаний выяснилось, что метод самонаблюдения не отвечает таким критериям, как повторяемость и возможность точной записи результатов. Это было связано с тем, что участники были обычными людьми, которые отвлекались во время эксперимента и не всегда давали точную и своевременную обратную связь экспериментатору.
Таким образом, самонаблюдение оказалось методом изучения не самих психических процессов, а следов, которые эти процессы оставляют в сознании человека.
Другая проблема использования этого метода заключается в его ограниченности: результаты самонаблюдения устанавливают наличие признака, но не позволяют его объяснить. Его можно использовать только для изучения восприятия, ассоциаций и чувств.
Метод интроспекции
Согласно собственному учению, которое гласит о том, что разум человека способен к внутреннему созерцанию и анализу, Дж. Локк выводит два основополагающих утверждения:
- Деятельность человеческого разума способна протекать на двух уровнях, то есть, «раздваиваться»;
- Второй уровень сознания требует тренировки и внимания, тогда как первый, это всего лишь, отражение внешних факторов.
Исходя из возможности удвоения психических процессов, появился метод интроспекции, который предполагает необходимость изучения и постижения внутреннего опыта. Психология сознания приняла на вооружение следующие выводы основателя учения об интроспекции Дж. Локка:
- Чтобы узнать, что творится в душе у человека, психолог обязан проводить исследования над самим собой. Только проведенные аналогии методом интроспекции помогут понять, что именно происходит с испытуемым. Одним словом, психолог должен поставить себя на место своего пациента;
- Так как не все люди склонны к рефлексии, чувство интроспекции требует постоянной тренировки, длительных и непрекращающихся упражнений.
Психология позапрошлого века приняла метод интроспекции как единственно верный, поскольку он отражал причинную связь всех проявлений психики. Специалист воспринимал внешние раздражители только с точки зрения испытуемого, то есть, интроспекция предполагала психологические факты без искажений собственным сознанием. В конце девятнадцатого века психологи всего мира провели грандиозный эксперимент, чтобы проверить силу метода интроспекции в строгих условиях, близких к лабораторным.
В результате появились большие вопросы, затрагивающие колоссальные проблемы кризиса психологии. Согласно инструкции, испытуемые избегали конкретных ответов, но использовали терминологические формулы. Например, человек не мог сказать, что увидел красное яблоко, но должен был сформулировать ответ по требованию интроспекции, то есть, объяснить свои чувства, основываясь на цветовой гамме и предполагаемом вкусовом ощущении. Каждый испытуемый говорил по-своему, в результате чего у психологов зародилось сомнение. Как может быть успешной психология, интроспекция которой не имеет единых ощущений. Один видит красный цвет, другой думает о вкусе яблока. Противоречия опрокидывали всю базу практической психологии. На практике получалось, что специалист не способен мыслить категориями испытуемого.
Интроспекция в психологии
Интроспекция популярна в психологической практике, однако здесь возникает немало проблем, которые в большей степени связаны с субъективным видением человека самого себя, а также его нежеланием рассказывать о себе всю правду окружающим. Специалист может использовать интроспекцию, однако она всегда будет неполной.
И все же интроспекцию можно использовать самостоятельно хотя бы ради того, чтобы просто познать самого себя. Самым главным критерием здесь остается наблюдение. Не пытайтесь оценивать и делить свои проявления на «плохие» и «хорошие». Просто наблюдайте и понимайте, что в вас это есть, не бегите от этого. Если захотите использовать полученные знания в процессе интроспекции для изменения самих себя, то вам будет это легко сделать.
С самого детства всем людям сначала родители, потом воспитатели и учителя, затем друзья, другие люди и общество в целом что-то говорят, чему-то учат и указывают. Если в детстве ребенок еще все воспринимает на веру, то по мере своего взросления каждый человек понимает, что общество, родители и друзья тоже могут ошибаться. Более того, есть люди, которые используют, манипулируют, провоцируют тоже при помощи информации.
Таким образом, установки общества и родителей – это способ, чтобы человек действовал в их угоду, возможно, в ущерб самому себе.
Сколько людей жертвуют собой только потому, что когда-то им сказали, что нужно помогать ближним? Сколько людей готовы сами голодать, лишь бы накормить ближнего? Сколько людей тратят годы, чтобы получить высшее образование, вместо того чтобы работать и учиться уже на месте? Сколько людей создают семьи, когда на самом деле этого не хотят? Таких примеров можно привести великое множество. И можно сказать, что люди страдают не потому, что жизнь тяжелая и несправедливая, а потому, что люди пытаются жить по чужим правилам, а не по своим.
Лучше слушаться самого себя, когда речь идет о том, каким человеком вам быть, к чему стремиться, как жить, кого любить, где работать и т. д. Все, что касается лично вас, должно оставаться той территорией, на которой никто другой не имеет права командовать. В отношениях с другими людьми на территории, которая является общей, командуют оба партнера. Но вот в вашей душе, голове, мыслях царем являетесь только вы.
Если в детстве вы не понимали, что происходит, то сейчас, во взрослом возрасте, у вас есть выбор. Если вы слушаетесь кого-то, то это ваш выбор. И не плачьтесь от того, что вам плохо живется. Если вы слушаетесь себя, то должны сами понимать, что все результаты – это ваша заслуга. Как ни крути, а отвечаете все равно вы. Так, кого вы собираетесь слушаться, если ответственность все равно остается за вами?
Функции и роль
Каждый человек в течение своей жизни испытывает различные чувства:
Недовольство
Радость
Удивление
Возмущение
Ненависть
Любовь
Психологов интересует, что это такое и что испытывает человек, когда их переживает. Это попытка исследовать сознание как физический объект.
Важной функцией самопознания является изучение себя как личности и познание целей в жизни. Интроспекция в психологии — это изучение содержания самого себя (узкое значение) и понимание того, чего человек хочет достичь в будущем, к чему стремится (широкое значение).
Использование этого метода в узком смысле позволяет узнать черты своего характера, чувства, которые важны в данный момент, интеллектуальные способности, особенности мышления (внимание, память, концентрация) и т.д.
Это важно для понимания многих вещей, например, для выбора будущей профессии. При выборе конкретной профессии важно знать, насколько хорошо у человека развиты личные качества для овладения ею. Оценка собственных способностей в выбранной области поможет скорректировать уровень определенных качеств, необходимых для того, чтобы стать профессионалом.
В течение жизни человеку приходится общаться с разными категориями людей. От этого во многом зависит его положение в обществе. Поэтому роль самопознания особенно важна для развития навыков общения и умения разрешать сложные конфликтные ситуации. Это также важно при выборе спутника жизни и профессионального партнера.
В процессе самопознания важно ставить перед собой конкретные цели и следовать принципу «хочу — могу — должен». Ответив на вопросы: «Чего я хочу?», «Каковы мои возможности?». и «Что мне нужно для достижения желаемого?», человек расширяет границы самопознания.
Психологи отмечают, что цели самоанализа могут быть реальными и нереальными. В первом случае человек анализирует то, что действительно есть (качества, присущие природе), во втором — пытается ухватить то, чего нет.
Если выясняется, что человек не обладает данным качеством или оно недостаточно развито, самопознание может послужить шагом к дальнейшей работе над собой.
Бывали ли у вас ситуации, когда, например, к вам домой приходил парфюмер? Он завязывает с вами разговор, рассказывает о принесенном товаре, дает послушать разные ароматы. Через десять минут вы заходите в свою квартиру и покупаете продукты, которые вам на самом деле не нужны.
Даже не замечая этого, это происходит. И такие сиюминутные покупки — обычное дело. Решения, принятые спонтанно, могут привести как минимум к сожалениям, а иногда и к большим проблемам. Мы постоянно находимся под влиянием окружающих нас людей. И дело не только в продавцах или навязчивой рекламе. Мы заражаемся негативными эмоциями от коллег, расстраиваемся, стоя в пробке или в очереди в банке, попадаем под влияние мнения группы.
Мы можем легко поддаться всеобщей панике. Как это работает? В ситуации страха и неизвестности, в условиях ограниченного времени, мы не можем или, скорее, не успеваем решить, куда двигаться, хотя адреналин требует от нас реакции (ударить или убежать). И вот один человек бежит. Поскольку мы социальные существа, инстинкт самосохранения говорит нам — следуй за лидером. И все люди бегут за этим человеком.
Но проблема в том, что этот человек может не иметь ни малейшего представления о том, куда он бежит; он поддался страху. Но в критической ситуации у нас нет времени на анализ всего этого, и мы просто бездумно следуем за ним.
Но если мы развили навык самонаблюдения, то в сложной ситуации мы можем ее проанализировать. Что я делаю? Чего я хочу? Почему я слушаю продавца, который говорит об уникальности этого мужского парфюма? Из вежливости? Я не хочу быть грубым? Но зачем мне мужские духи, если я живу одна?
Или в отношениях с токсичным человеком. Что этот человек хочет от меня? Какие чувства сопровождают меня, когда я нахожусь рядом с ним? Зачем мне это нужно? Чего я действительно хочу? Почему бы не уйти? Не могу? Должна ли я оставаться с таким человеком? Кто заставил меня это сделать?
То же самое происходит в ситуации паники. Они все побежали. Куда они ушли? За кем они бежали? Они просто поддались стадному инстинкту. Что я чувствую? Страх? Беспокойство? Чего я хочу? Что было бы хорошо для меня? Должен ли я следовать за толпой? Или мне нужно двигаться в совершенно другом направлении?
Все это вопросы рефлексии, которая начинается с наблюдения за собственными чувствами и мыслями.
Овладев навыком самонаблюдения, вы больше не будете поддаваться сиюминутным импульсам, манипулятивному влиянию других людей и не будете бездумно реагировать на внешние негативные раздражители. Таким образом, самоанализ становится стимулом для совершенствования.
Интроспективная психология
Интроспективная психология
— обобщённое название ряда несвязанных между собой психологических концепций, исходящих из постулата о неопосредованности и принципиальной непередаваемости субъективного опыта индивида и невозможности объективного исследования психических процессов. При этом «чужое» сознание рассматривается как специально реконструируемое посредством операции переноса: исследователь, зная о связи собственных переживаний с внешними их проявлениями, строит гипотезу о внутренних переживаниях другого человека на основе его внешне наблюдаемого поведения. Таким образом, ведущим психологическим методом при этом подходе оказывается интроспекция, т.е. субъективное описание внутреннего опыта.
Теоретические основания этого методологического направления могут быть найдены в философии XVII века, в трудах Р. Декарта и Дж. Локка.
К данному направлению можно отнести школу В. Вундта, структурную психологию Э. Титченера, психологию акта Ф. Брентано, Вюрцбургскую школу, а также исследования Л. М. Лопатина, Г. И. Челпанова. Философско-психологические идеи Декарта нашли своё развитие в феноменологии Э. Гуссерля.
Виды интроспекции в психологии
История возникновения метода породила отдельные виды интроспекции, открытые учеными разных европейских философских и психологических школ. Среди них выделяются:
- систематическая, позволяющая анализировать возникновение мыслей и чувств в ретроспективе, то есть, после совершениях тех или иных действий;
- аналитическая, как будто препарирующая эмоции, раскладывая их на малые составляющие и показывающая их от момента формирования до проявления;
- феноменологическая интроспекция – самонаблюдение, использующаяся в гештальтпсихологии, когда анализ внутреннего состояния человека происходит описательно, без нанесения душевных травм.
В ряде научных публикаций выделяют еще интроспективный эксперимент, с помощью которого можно многократно проверять эмоциональную реакцию человека на действия повторяющегося характера. При этом он дает самостоятельные психологические характеристики наблюдений. До начала ХХ века интроспекцию считали единственным эффективным методом изучения эмоционального состояния человека.
Что исследовал психолог в лаборатории
За 20 лет с момента основания психологической лаборатории Вундт и его ученики провели более 100 экспериментов. В основном они рассматривали те проблемы, которые уже были поставлены другими учёными, но не были до конца изучены. Первая серия экспериментов была посвящена изучению психологических аспектов слуха, зрения, обоняния, ощущения времени и других чувств. Также уделялось пристальное внимание экспериментам по изучению времени реакций. Вундт выяснил, что человеческую реакцию на раздражитель можно разделить на 3 этапа:
- Восприятие раздражителя.
- Осознание раздражителя.
- Проявление воли.
После воздействия раздражителя человек воспринимает его, анализирует и наконец реагирует. Реакция представляет собой движение мышц, и Вундт хотел выяснить его среднее значение. Однако сделать это у него не получилось, т.к. было трудно разграничить этапы протекания реакции. Ещё одним объектом изучения психолога было то, что мы сейчас называем фокусом внимания. Пример фокуса – восприятие страницы, которую вы сейчас перед собой видите. Пока вы читаете один абзац, другие видны не так отчётливо. Вильгельм Максимилиан, ко всему прочему, хотел взяться за изучение детской психологии, но не стал проводить опыты, потому что дети вряд ли могли бы точно описать своё внутреннее состояние и ощущения.
Виды
Психологи различают несколько видов интроспекции:
- Аналитическая – составление картины происходит на основе совокупности ощущений, которые образуются в ходе интроспекции. Это восприятие вещей и предметов посредством чувств.
- Систематическая – это структурирование, осознание и понимание внутренних процессов.
- Феноменологическая интроспекция – это описание целостности и непосредственности явлений.
Основным минусом интроспекции является то, что процессом может заниматься один человек. И даже в ходе экспериментальной интроспекции психологи не могут отслеживать, насколько правильно человек делает выводы и пользуется методом.
Именно поэтому метод помогает собрать данные, но их нельзя интерпретировать, оценивать, разделять.
Интроспекция, или наблюдение, осуществляется за простейшими процессами психики: ассоциациями, ощущениями, представлениями. Преимуществом метода является отсутствие необходимости в отчете, необходимо только самонаблюдение, которое потом будет проанализировано.
Интроспекция и самонаблюдение
Между методом интроспекции и самонаблюдением иногда ставят знак равенства, подразумевая, что аспекты изучения для них одинаковы: внутренняя эмоциональная реакция на различные события, где оценку дает испытуемый, которого принято называть «наивным наблюдателем». Но специалисты полагают, что интроспекция и самонаблюдение имеют существенные различия:
- самонаблюдение – это способ получения информации об эмоциональном и психическом состоянии индивида от него самого;
- интроспекция — использование данных, полученных в результате самонаблюдений.
Рефлексия и интроспекция — отличия Интересно взаимодействие интроспекции и рефлексии как двух методов, расширяющих горизонты исследований эмоционально психического состояния индивида. Большинство специалистов сходятся на том, что важны оба: интроспекция и рефлексия; различия в том, что первая «отвечает» за душу, анализируя ее реакцию на совершаемые действия, а вторая – за тело, давая информацию о его поступках.
Преимущества и недостатки метода
Преимуществами данного метода являются следующие факты:
- метод основан на изучении собственных внутренних ощущений и личностных установок (лучше самого испытуемого эти особенности не может знать никто другой);
- он представляет психические факты в том виде, в каком они существуют.
Однако перечисленные достоинства метода не делают его идеальным. Как метод психологического исследования, самонаблюдение имеет существенные недостатки:
- высокая степень субъективности;
- экспериментатор не может быть уверенным в честности и самокритичности испытуемого;
- нет возможности применять его в групповой форме эксперимента;
- у экспериментатора отсутствует возможность проверки правильного понимания инструкции испытуемым;
- метод применялся в основном в искусственно созданных условиях, в естественной среде результаты лабораторных исследований не подтверждались;
- невоспроизводимость результатов метода даже у одного и того же испытуемого по прошествии некоторого времени;
- с помощью этого метода можно получить определенную информацию о человеке, но ее нельзя оценить количественно или качественно;
- если экспериментатор проводит опыты над самим собой, велика вероятность искажения психического процесса и фальсификации результата из-за исходной установки и двойной позиции исследователя;
История метода
В качестве особого метода интроспекция была обоснована в работах Рене Декарта, который указывал на непосредственный характер познания собственной душевной жизни. Джон Локк разделил человеческий опыт на внутренний, касающийся деятельности нашего разума, и внешний, ориентированный на внешний мир.
После того, как Вильгельм Вундт соединил метод интроспекции с лабораторными и аппаратными методиками, интроспекция стала главным методом исследования психических состояний и содержания сознания человека в зарождающейся экспериментальной психологии конца XIX века. Однако в начале XX века, в связи с изменением и расширением объекта и предмета психологии, появлением новых направлений в психологии интроспекцию объявили методом идеалистическим, субъективным и ненаучным.
Тем не менее, интроспекция всегда присутствовала в исследованиях психологов в форме самонаблюдения, рефлексивного анализа и других приемов изучения внутренней духовной жизни человека.
Краткая биография учёного
Родился Вильгельм Вундт в 1832 году в семье пастора. Окончил местную школу в 1851 году. Продолжил обучение в Тюбингенском университете.
После получения диплома совсем непродолжительное время учился у известного немецкого биолога Иоганна Мюллера. В 1858 году стал ассистентом Германа фон Гельмгольца и начал вести лекции, в ходе которых не уставал говорить о важности применения экспериментальных методов в изучении психологии. Позднее его лекции были объединены и выпущены в виде книги «Лекции о разуме человека и животных». Вундт приступил к исследованиям, которые позже вылились в главный труд его жизни – «Принципы физиологической психологии». В ней он описал популярный на тот момент метод изучения психологии – метод интроспекции, став, таким образом, одним из его основателей. В 1875 году Вильгельм Максимилиан вступил на должность профессора философии Лейпцигского университета. Через 4 года работы он решил уйти и основал первую психологическую лабораторию. (Интересно, что одним из учеников Вундта был наш соотечественник Иван Павлов.)
Вундт оставил после себя громаднейшее научное наследие — больше 50 тысяч страниц статей и книг.